Все мы, изверги, на одно лицо.
Говорят, что систему ценностей разорвали,
что устои перевернули, сломали и переврали,
что, чем больше есть власти и силы, тем меньше сердца,
если тусклый и серый взгляд, то на ступнях - берцы,
если ты популярен, то много улыбок встречно,
и не важно уже, что лучше, кто человечней,
почему нож сильней силы слова и силы взгляда?
Но что хуже скажи мне: ад, или мерить адом?
Почему, оглядевшись кругом, находить заводы,
а не ту (что вокруг наросла) природу,
почему наблюдать не людей, а их горе, тени,
не о силе труда говорить, а о силе лени,
и не силу воли себе хотеть, только силу силы?
Почему бы хоть раз не задуматься о красивом?
***
Я смотрю, как восход за окном отливает рыжим
и блестит в волосах крансовато, как будто выжжен,
и дыхание спящего ровно, как шум прибоя,
заполняющий зев тишины, течь её пробоин,
и все тени сползают на пол, летя с порога,
а на небе набор облаков кучевых дорогой
выстилает панно горизонта тепло и влажно.
И оранжевый диск выползает все там же,
такой же, так же.
что устои перевернули, сломали и переврали,
что, чем больше есть власти и силы, тем меньше сердца,
если тусклый и серый взгляд, то на ступнях - берцы,
если ты популярен, то много улыбок встречно,
и не важно уже, что лучше, кто человечней,
почему нож сильней силы слова и силы взгляда?
Но что хуже скажи мне: ад, или мерить адом?
Почему, оглядевшись кругом, находить заводы,
а не ту (что вокруг наросла) природу,
почему наблюдать не людей, а их горе, тени,
не о силе труда говорить, а о силе лени,
и не силу воли себе хотеть, только силу силы?
Почему бы хоть раз не задуматься о красивом?
***
Я смотрю, как восход за окном отливает рыжим
и блестит в волосах крансовато, как будто выжжен,
и дыхание спящего ровно, как шум прибоя,
заполняющий зев тишины, течь её пробоин,
и все тени сползают на пол, летя с порога,
а на небе набор облаков кучевых дорогой
выстилает панно горизонта тепло и влажно.
И оранжевый диск выползает все там же,
такой же, так же.