Все мы, изверги, на одно лицо.
Я еще и стишочечки лиришные начала писать.
Впрочем, куда менее лиришные и куда более годные, чем когда-то.
Но всё же.
"Это не техника дошла, это я к вам сама дошла, на лыжах!"(с) - как говорила мама Дяди Фёдора в мультике про Простоквашино.
"Как же мало нужно женщине, чтобы её глупая женская голова улетела в космические просторы", - сначала хотела написать я.
А потом подумала, что, а почему же мало? Моя голова вот так никогда никуда еще не улетала.
Вот так - когда эта самая женская голова навоображала себе всяких благ, а потом сокрушалась от габаритов Марианской впадины, пролегающей между ее воображением и реальностью. А потом вдруг так все и произошло.
Как навоображала.
И это, на деле, так много! Это очень много, скажу я вам.
Я, как вы знаете, вообще с удачей в отношениях сомнительных, и вы здесь читали много историй про девочку Настю, у которой все шло через одно место, и руки росли из него же.
Но сейчас... Это как выиграть миллион долларов, только гораздо лучше.
Настолько лучше, что можно даже без миллиона долларов.
Я даже (пардон, но из песни строк не выкинешь) уже поплакала об этом. - Слишком сильные эмоции, куда-то еще их употребить было сложно, а меня иначе разорвало бы.
Вот такой вот откровенный псто.
Мне так нужно было об это написать.
Ну и лиришное пусть здесь полежит, до кучи.
И рассказала бы свою повесть,
Только зачем, мне скажи на милость?
Долго, неправильно это длилось,
Чувства упали и распоролись,
И уничтожились, как госзнаки
От многочисленных девальваций.
- Про "Хиросиму и Нагасаки"
Проще, когда тебе восемнадцать:
Всё слишком громко, всё - лук и стрелы,
Тоньше запястья и зуб коронки.
Но это юность почти ребёнка,
А не стремление сделать целым
Шарик стеклянный: две полусферы,
Два переплавленных силуэта.
Мне, в этот год, очень много веры.
Я в этот год - теплота и лето.
И невозможность остановиться
В этом, рассветном пока, тумане,
Словно комета между мирами,
Мне заостряет углы страницы.
Я отлистала ее внезапно,
Здесь, на коленке, на переходе,
И не хочу, не могу обратно,
Когда прекрасное происходит,
Словно созвездие в небе темном
(Радует глаз чрезвычайно редко).
На эту тему острить не метко.
Менее метко - писать о томном.-
- Ведь я, в пол-голоса, но, признаться,
Строчки черчу про рассвет-закаты.
В общем, как будто мне восемнадцать.
Хоть за плечами и двадцать пятый.
Впрочем, куда менее лиришные и куда более годные, чем когда-то.
Но всё же.
"Это не техника дошла, это я к вам сама дошла, на лыжах!"(с) - как говорила мама Дяди Фёдора в мультике про Простоквашино.
"Как же мало нужно женщине, чтобы её глупая женская голова улетела в космические просторы", - сначала хотела написать я.
А потом подумала, что, а почему же мало? Моя голова вот так никогда никуда еще не улетала.
Вот так - когда эта самая женская голова навоображала себе всяких благ, а потом сокрушалась от габаритов Марианской впадины, пролегающей между ее воображением и реальностью. А потом вдруг так все и произошло.
Как навоображала.
И это, на деле, так много! Это очень много, скажу я вам.
Я, как вы знаете, вообще с удачей в отношениях сомнительных, и вы здесь читали много историй про девочку Настю, у которой все шло через одно место, и руки росли из него же.
Но сейчас... Это как выиграть миллион долларов, только гораздо лучше.
Настолько лучше, что можно даже без миллиона долларов.
Я даже (пардон, но из песни строк не выкинешь) уже поплакала об этом. - Слишком сильные эмоции, куда-то еще их употребить было сложно, а меня иначе разорвало бы.
Вот такой вот откровенный псто.
Мне так нужно было об это написать.
Ну и лиришное пусть здесь полежит, до кучи.
И рассказала бы свою повесть,
Только зачем, мне скажи на милость?
Долго, неправильно это длилось,
Чувства упали и распоролись,
И уничтожились, как госзнаки
От многочисленных девальваций.
- Про "Хиросиму и Нагасаки"
Проще, когда тебе восемнадцать:
Всё слишком громко, всё - лук и стрелы,
Тоньше запястья и зуб коронки.
Но это юность почти ребёнка,
А не стремление сделать целым
Шарик стеклянный: две полусферы,
Два переплавленных силуэта.
Мне, в этот год, очень много веры.
Я в этот год - теплота и лето.
И невозможность остановиться
В этом, рассветном пока, тумане,
Словно комета между мирами,
Мне заостряет углы страницы.
Я отлистала ее внезапно,
Здесь, на коленке, на переходе,
И не хочу, не могу обратно,
Когда прекрасное происходит,
Словно созвездие в небе темном
(Радует глаз чрезвычайно редко).
На эту тему острить не метко.
Менее метко - писать о томном.-
- Ведь я, в пол-голоса, но, признаться,
Строчки черчу про рассвет-закаты.
В общем, как будто мне восемнадцать.
Хоть за плечами и двадцать пятый.