Все мы, изверги, на одно лицо.
[а точнее, "семейное, бля"].
Я понимаю, что не имею морального права жаловаться на семейные неурядицы хотя бы потому, что в наши дни я должна быть счастлива, что она (семья) у меня есть.
Что ни один человек не пострадал (думаю, что после дикого вырезания нашего семейства в период капитализации, вселенная нам очень крупно кармически задолжала).
Однако, понимая это, я все равно ни в 15, ни в 20, ни в 25 лет не могла принять-понять-простить то, что моя дорогая мама всегда будет хотеть, чтобы я иначе выглядела, говорила, одевалась, жила, думала.
Чтобы я выбирала не то, что выбираю сейчас, чтобы читала не то, что читаю сейчас (этот список неиссякаем, truly) и каждый наш диалог - это ее небольшое разочарование. В том, видимо, что я не манекен, которого она может лепить в сложные балетные фигуры.
Я стараюсь принять то, что так она хочет для меня лучшего, что так (методом асфальтоукладчика) она проявляет свою материнскую любовь.
Я стараюсь говорить себе, что если бы не такой резко отрицательный пример, берущий корни из детства, может я сама относилась бы с куда меньшим пиететом к желаниям моих дорогих и близких людей, что была бы, может, немного более избалованной и немного менее адекватной.
Я стараюсь говорить себе, что если бы не список (длиной в Список Шиндлера) комплексов, которых она мне привила, может я бы не смогла отрастить себе такой огнеупорный характер и силу воли.
Я много чего, в общем, стараюсь, но каждый раз вот этот разочарованный взгляд и монологи о том, чего она там ожидала, просто невыносимы.
Есть люди, которые любят, а есть люди, которые душат своей чудной любовью.
Берегите первых, ликвидируйте вторых.
(Если они, конечно, не мама, - в этом случае есть лишь одна опция - смириться).
Такие дела.
Я понимаю, что не имею морального права жаловаться на семейные неурядицы хотя бы потому, что в наши дни я должна быть счастлива, что она (семья) у меня есть.
Что ни один человек не пострадал (думаю, что после дикого вырезания нашего семейства в период капитализации, вселенная нам очень крупно кармически задолжала).
Однако, понимая это, я все равно ни в 15, ни в 20, ни в 25 лет не могла принять-понять-простить то, что моя дорогая мама всегда будет хотеть, чтобы я иначе выглядела, говорила, одевалась, жила, думала.
Чтобы я выбирала не то, что выбираю сейчас, чтобы читала не то, что читаю сейчас (этот список неиссякаем, truly) и каждый наш диалог - это ее небольшое разочарование. В том, видимо, что я не манекен, которого она может лепить в сложные балетные фигуры.
Я стараюсь принять то, что так она хочет для меня лучшего, что так (методом асфальтоукладчика) она проявляет свою материнскую любовь.
Я стараюсь говорить себе, что если бы не такой резко отрицательный пример, берущий корни из детства, может я сама относилась бы с куда меньшим пиететом к желаниям моих дорогих и близких людей, что была бы, может, немного более избалованной и немного менее адекватной.
Я стараюсь говорить себе, что если бы не список (длиной в Список Шиндлера) комплексов, которых она мне привила, может я бы не смогла отрастить себе такой огнеупорный характер и силу воли.
Я много чего, в общем, стараюсь, но каждый раз вот этот разочарованный взгляд и монологи о том, чего она там ожидала, просто невыносимы.
Есть люди, которые любят, а есть люди, которые душат своей чудной любовью.
Берегите первых, ликвидируйте вторых.
(Если они, конечно, не мама, - в этом случае есть лишь одна опция - смириться).
Такие дела.